За окном
Сегодня погода позволяет многое. Позволяет гулять, лежать
на земле. Позволяет играть в футбол. Позволяет угрюменько
сидеть на скамеечке, глядя себе под ноги или просто закрыв глаза. Позволяет хорошо
разглядеть пейзаж за окном, потому что день серый, но без дождя и тумана, и в
серости хорошо и далеко видно.
Прямо под окном – широкая, очень широкая дорога, даже не
одна, а целых четыре – рядом развязка, и машины ездят туда-сюда,
выполняют маневры, перестраиваются из ряда в ряд, поворачивают и несутся вдаль.
За дорогой выстроились домики, вернее, не выстроились, а
стоят более или менее как попало, среди голых деревьев и маленьких неопознаваемых предметов и предметиков,
валяющихся тут и там. Домики в основном используются как дачи, то есть, люди
приезжают сюда в часы и дни отдыха, чтобы однообразить
свой досуг, чтобы было привычно и воздух свежий, но с воздухом у них ничего
теперь не выходит, какой уж тут воздух, когда огромная дорога, даже целых четыре
дороги, и машины маневрируют и несутся вдаль… Эту
дорогу, вернее, три из четырех дорог, построили недавно, а домики давно, и
обидно получилось, ведь раньше это действительно были дачные места, и воздух и
т. д., а сейчас вся эта дачность стала бессмысленной.
А в некоторых домиках люди живут постоянно, и зимой, и летом, и в другие
времена года, и это делает существование домиков осмысленным и оправданным,
хотя, если долго-долго неподвижно смотреть на эти домики, в осмысленности их
существования можно усомниться.
Подальше, за маленькими домиками, у края поля – несколько
домов побольше. Из красного кирпича. Там живут люди,
обладающие увлекательными возможностями. К одному из этих красных домов
пристроено длинное застекленное помещение, и если как следует пофантазировать,
можно представить, что там, в этом длинном помещении, располагается бассейн,
или теннисный корт, или может быть зимний сад, или что-то совсем другое, жуткое,
изуверское, непостижимое, о чем лучше не знать и не догадываться.
Днем домики и дома не подают признаков жизни, а когда
темнеет – подают. В домиках и больших красных домах зажигаются огоньки, желтые,
мерцающие, неверные огоньки, и страшно даже подумать, что творится там, в этих
домиках и домах, в свете неверных желтых огоньков.
Вдали, у горизонта заметны нагромождения города Домодедово
и соответствующего одноименного аэропорта. Там много сооружений, и даже на
расстоянии чувствуется кипение активности. Иногда хочется бросить все и пойти
пешком, через поля, вброд через петляющую речку, и идти долго, и прийти в город
Домодедово и пойти дальше, к аэропорту, туда, где гнездятся самолеты и снуют
пассажиры. Но нет.
Впрочем, туда ходит автобус, и разный другой транспорт, и
можно было бы туда поехать с комфортом, и это будет недолго, но зачем, зачем?
Нет ответа на этот вопрос.
Поле, а вдали, что называется, темнеет лес. Через поле
тянется ЛЭП, или как говорят некоторые, линия электропередачи. И серое небо.
ЛЭП пересекает поле, по проводам со скоростью света бежит электричество, серое
небо нависает, и так становится тоскливо и хорошо, что хочется впасть в
сентиментальность и бормотать что-то про эти бедные селенья и скудную природу,
про велика Россия, а отступать некуда, про не поймет и не оценит гордый взор
иноплеменный, про измерение расстояний при помощи простого аршина… Но это все, конечно, глупости, совершенно не относящиеся к
делу.
Тихо летит огромный реактивный самолет, закладывает
плавный вираж. Пройдет несколько минут, и он совершит посадку в аэропорту
Домодедово, о чем приятный женский голос, усиленный специальной звуковой
аппаратурой, сообщит толпящимся пассажирам. Если, конечно, ничего не случится.
Поля, поля, поля. Поля. И лес. Дома, домики, ЛЭП. И
дорога.
По дороге, обгоняемый машинами, идет человек. Куда он
идет? Куда же он идет?
2002
